Сначала они даже и не подозревали о его существовании. Если они и заметили его, когда пришли c предписанием, то, вероятно, подумали, что это просто обыкновенный клерк из рядового отдела, наибольшей обязанностью которого, по определению руководителя группы Картрайдера, было составлять ежедневные расшифровки по форме 550Д, а наименьшей – печатать курсы валют для пунктов обмена. Никому бы не пришло в голову, что скромный обьект, так неожиданно попавший в их поле зрения, вскоре будет признан самой драгоценной находкой в этой системе. Проверка была случайной. Государственный бюджет трещал по швам и был вынужден искать источники доходов, на латание бюджетного дефицита требовалось по крайней мере около семидесяти миллионов. К счастью, они располагали некоторым запасом времени, а бюрократическая машина работала, как всегда, безукоризненно. Запасы кофе были ограничены, но это мало беспокоило членов комиссии, так как все знали, что можно затянуть пояса потуже и несколько дней поработать на сухом пайке. Гораздо хуже обстояло дело с детальной информацией: большая часть ее оказалась недоступной из-за последнего сбоя в базе данных операционного дня. В течение последующих пятидесяти часов информация была главной темой их разговоров.
Наконец Картрайдер сказал: - Что там говорить, недостатков для красивого акта не хватит. И ни у кого нет ни одной идеи как их выудить. Остается только перезванивать, просить и надеяться, что нам навстречу вышлют выдержки с ежедневных форм статотчетности. Кресло его первого помощника отозвалось уныло: - Будет очень скверно, если мы не найдем хотя бы друг у друга чего нибудь интересного, шеф. Картрайдер невесело рассмеялся. - Конечно, скверно. Нам тогда представится случай выяснить, долго ли мы сможем выдержать без премии. Некоторое время все молчали. Затем второй помощник сказал: - Возможно, необходимая информация есть где-нибудь здесь, в столах, сэр. - Здесь? Да как она может удержаться здесь при том темпе работы в котором крутятся местные операционисты, которым едва хватает, чтобы не уползти, а уйти поздним вечером с работы? Так где же она, черт подери? - Отвечаю на первый вопрос, - отозвался мягкий приятный голос, казалось, проникавший сквозь стены откуда-то сзади. - Она может находиться в подшивках по состоянию на дату ежедневного баланса. Отвечаю на второй вопрос. Она находится на запросе архивной копии базы данных шестидневной давности, и добыть ее нетрудно. При первых же словах все обернулись. Но там, откуда, как им казалось, доносился голос, никого не было. Картрайдер нахмурился, глаза его подозрительно сузились. - Полагаю, среди нас нет неумных шутников, - коротко проговорил он. - Нет, - ответил голос. - Кто это говорит? - Я, Советник. Тут один из членов комиссии заметил какое-то движение за дальним столиком у окна. Когда голос смолк, движение прекратилось, но ревизоры уже не спускали глаз с этого столика. Так они узнали об Советнике, или Ардене, как его чаще называли. Если бы комиссия не состояла на государственной службе и если бы эта служба не подчинялась правительству, Картрайдер мог бы объявить Советника своим заместителем или заместителем своего шефа и вышел бы на пенсию сказочно богатым человеком. Но при данных обстоятельствах Советник не перешел в собственность правительства. Его огромное значение было осознано почти сразу же, и даже Джейк Орни имел основание гордиться, когда кандидатуры более важных и более влиятельных персон были отклонены, и его непосредственно назначили решать все вопросы с Советником. Орни был высоким, скромным человечком, обладавшим чрезмерной склонностью к самокритике. Он провел несколько трудных инспекций и сумел поделиться лаврами своих успехов с другими людьми. Его должность была не для хвастуна, и те, от кого зависело назначение, знали об этом. На сей раз они игнорировали официальные чины и поверхностную репутацию и выбрали человека, которого несколько недолюбливали, но на которого полностью полагались. И это была величайшая дань из когда-либо приносившихся на алтарь честности и способностей. Арден, как выяснил Орни, наблюдая его ежедневно, редко изменял форму одежды, в которой люди увидели его впервые - безукоризненный деловой костюм, всегда настраивающий на деловую атмосферу. Таким он оставался всегда, и, пока ему не задавали вопросов, в нем не было заметно никаких признаков жизни кроме самой работы. Питался он редко: по его словам - раз в день, если его оставляли в покое, и раз в два дня по вечерам - в периоды напряженной деятельности когда ему просто нехватало времени делать это в покое. Он работал и двигался, вытягивая ножку до тех пор пока случайно не нажималась кнопка "сброс" на компьютере, после чего ножка быстро убиралась обратно, и Арден вновь с прежним деловым видом брался восстанавливать очередную форму в Excel. Вскоре оказалось, что имя "Арден" было удачным и с другой точки зрения. Ибо Арден обладал знаниями и - еще более странно - мудростью. Вначале многие сомневались в этом: кое-кто так и не уверовал до самого конца, точно так же, как некоторые люди уже через столетия после Колумба продолжали считать, что Земля плоская. Но у тех, кто видел и слышал Ардена, но оставалось никаких сомнений. Они даже были склонны полагать, будто Арден знает Все. Это, конечно, было не так. Он знал чуточку больше. Официально функция Ардена, узаконенная штатным расписанием банка , состояла в том, что он решал проблемы четко и результативно, в крайнем случае просто отвечал на вопросы. Первые вопросы, как мы видели, были заданы случайно Картрайдером. Позже вопросы задавались намеренно, и даже цели их на первый взгляд были беспорядочны и случайны, и кое-кому из начальников отделов удалось основательно преуспеть на этом, прежде чем руководство положило конец утечке советов и решило упорядочить процесс задавания вопросов и получения ответов. Время бесед с Арденом распределили на все оставшиеся дни вперед и распродали неслыханно дешево, если принять во внимание прибыльность дела, ради которого эти беседы велись - всего по сто тысяч за чашку кофе. Именно эта подозрительная кофемания и привела к первой крупной склоне в комиссии. Внезапно Арден оказался не в состоянии ответить на очередной вопрос, который для мозга его мощности должен был бы казаться весьма простым, и это вызвало второй взрыв такой силы, что его можно было бы назвать кризисом. Сто двадцать внебалансовых счетов, каждый из которых уже проходил по акту комиссии, затерялись. Началось официальное расследование, на котором Орни подвергли параллельному допросу и которое обнажило перед персоналом банка все склоки и противоречия внутри самой комиссии. Орни оставил Ардена на попечение своего помощника, и теперь на заседании Сенатской комиссии он неловко поеживался перед наведенными на него взглядами. Допрос вел сенатор Керниган - грубый, напыщенный, самодовольный политикан. - Вашей обязанностью является поддержание взаимотношений с Советником до состоянии, позволяющем получать ответы на вопросы, не так ли, мистер Орни, и не более? - осведомился сенатор Керниган. - Да, сэр. - Тогда почему Арден оказался неспособным ответить на вопросы, заданные ему нашими сотрудниками? Эти джентльмены честно выпили свое кофе - по две чашки на брата. Насколько я понимаю, прийдется им возмещать суточными. Это означает, что правительство потеряло... э, одну минуту... сто двадцать на сто тысяч... Сто двадцать миллионов! - раскатисто провозгласил он. - Двенадцать миллионов, сенатор, - торопливо прошептал бухгалтер. Поправка принята не была, и число сто двадцать миллионов в должное время украсило приказ с выговором. Орни сказал: - Как мы установили, сенатор, Арден оказался неспособным отвечать на вопросы потому, что он не компьютер, а симпатичное живое существо. Он выдохся. Ведь ему задавали вопросы две недели подряд. - Кто дал разрешение на такой идиотский порядок?! - загремел сенатор Керниган. - Вы сами, сенатор, - быстро сказал Орни. - Порядок был установлен приказом, подписанным вами и одобренным вашим комитетом. Поскольку сенатор Керниган не имел ни малейшего представления об этом приказе, хотя и подписался под ним, его нельзя было, конечно, считать ответственным за те или иные пункты указанного документа. Но в глазах общественного мнения такая ситуация подрывала его реноме. С этого момента Орни стал его заклятым врагом. - Следовательно, Арден не отвечал на вопросы в течение целого обеденного перерыва? - Да, сэр. Он возобновил ответы только после отдыха. - И отвечал уже без каких-либо загадок? - Нет, сэр. Его ответы замедлились. Наши сотрудники жаловались, что у них не складывался четкий ответ ибо Арден перестал ставить в конце точку. Но, поскольку ответы все же давались, мы не считались с этим, и бухгалтерия отказала нам в продолжении сроков проверки. - Считаете ли вы, что поведении членов комиссии, потративишх свое и чужое время, обычное дело? - Это меня не касается, сенатор, - ответил Орни, справившийся к этому моменту со своими нервами. - Я просто слежу за выполнением предписаний. Вопрос о целесообразности я предоставляю разрешать вам. Полагаю, что в этом отношении вы безукоризненны. Присутствующие рассмеялись, а сенатор Керниган вспыхнул. Он был непопулярен настолько, насколько может быть непопулярен политик, пока он еще остается политиком. Его не любили даже члены его окружения, и среди смеявшихся были некоторые из его лучших политических коллег. Он решил изменить ход допроса. - Правда ли, мистер Орни, что вы часто не допускали членов комиссии, предъявлявших вам служебные записки в запросе необходимой информации? - Это так, сэр. Но... - Вы признаете это? - Дело здесь вовсе, не в том, признаю я это или нет, сенатор. Я только хочу сказать... - Не важно, что вы хотите сказать. Важно то, что вы уже сказали. Вы обманывали людей, требующих необходимую инеформацию! - Это неправда, сэр. Им давалась возможность позже. Причиной моего отказа дать им разрешение на немедленную консультацию с Арденом было то, что это время уже заранее было зарезервировано службой безопасности. У них ведутся паралельные расследования и возникли кое-какие вопросы. Вы же знаете, что относительно порядка очередности в этом случае мнения разделились. Поэтому, когда возникает вопрос о том, кому идти первым, частному клиенту или представителю комиссии, я никогда не беру ответственности на себя. Я всегда консультируюсь с руководством банка. - Таким образом, вы отказываетесь выносить собственное решение? - Моя обязанность, сенатор, состоит в том, чтобы следить за состоянием Ардена. Я не касаюсь политических вопросов. За три дня до того, как я покинул банк, у нас было немного свободного времени - один из клиентов, уже решивший вопрос, задержался на таможне, - и тогда я задал Ардену вопрос... - И вы, конечно, использовали это время в своих собственных интересах? - Нет, сэр. Я спросил Ардена о наиболее эффективном режиме его работы. Сенатор Керниган хрюкнул и махнул рукой. - Продолжайте. - Арден ответил, что ему требуется два часа полного отдыха из каждых десяти плюс добавочный час на то, что он называет "кредитный комитет". Под этим он подразумевает беседу в тесном кругу с кем-нибудь, кто будет задавать, как он выражается, разумные вопросы и не станет торопиться с собственными вариантами ответов. - И вы предлагаете, чтобы мы тратили три часа из каждых десяти - сто восемьдесят миллионов наличными?! - Восемнадцать миллионов, - прошептал бухгалтер. - Это время тратится не зря. Если Арден переутомится, он преждевременно закроется. - Это вы так полагаете? - Нет, сэр, это сказал Арден. Тут сенатор Керниган пустился в разговоры о необходимости разоблачения коварных планов менеджмента комбанка, и Орни освободили от дальнейшего допроса. Были вызваны другие свидетели, но в конце концов Сенатская комиссия так и не смогла прийти к сколько-нибудь определенному решению, и было внесено предложение привлечь к расследованию самого Ардена. Поскольку, однако, Арден не захотел явиться в Сенат, Сенату пришлось явиться к нему. Комитет семи не мог скрыть некоторого беспокойства, когда автомобиль затормозил и не раздались чарующие звуки оркестра. Каждому из членов Комитета уже приходилось путешествовать в общественном транспорте, но раньше пунктами назначения были цивилизованные пункты не меньше столицы, и сенаторам, по-видимому, не улыбалась перспектива высадки на этой лишенной признаков комфорта районной местности. Представители конкурирующих банков и прессы были тут как тут. Они пришли в гости и наполнили свои бокалы шампанским еще до того, как сенаторы сделали первые робкие шаги из безопасных кабин своих автомобилей. Орни отметил с усмешкой, что в этой несколько пугающей обстановке, вдали от родных стен, сенаторы были гораздо менее самоуверенны. Ему предстояло играть роль доброжелательного экскурсовода, и он с удовольствием принялся за это дело. - Видите ли, джентльмены, - сказал он почтительно, - по совету Ардена было решено обезопасить его от возможной угрозы со стороны журналистов. Именно журналисты уничтожили целиком эту странную идею "вопрос-ответ" заменив ее на свою "все имеют право знать обо всем", только по счастливой случайности редкий представитель избег этой участи. Поэтому ему выделили корпоративный номер, и теперь Арден живет и работает с мобильным телефоном. Так стерлась та небольшая разница между "живет" и "работает". Клиенты консультируются с ним, используя телефонную связь, что почти так же удобно, как и личная беседа. Сенатор Керниган поспешил вцепиться в самый существенный пункт этого сообщения. - Вы имеете в виду, что Арден находится в безопасности, а мы подставлены под микрофоны журналюг? - Разумеется, сенатор. Арден - уникальный в своем роде. Специалистов, типа сенаторов, много. Их всегда можно заменить путем тендера. Сенатор позеленел от страха. - Я думаю, это оскорбление - считать, что мы не заботимся о безопасности и здоровье своих служащих. - Я тоже так думаю. Я забегаю сюда целый год. - И Орни добавил мягко: - Не желаете ли вы, джентльмены, взглянуть на Ардена? Джентльмены уставились на сексапильную красотку весело отбивающую дробь по клавиатуре компьютера. И это был только профиль! - Извините господа, это секретарь. Арден в соседнем кабинете. Хм, он выглядел до такой степени естественным, что всем казалось странным, почему он остается в таком положении и даже мило улыбается. Тем не менее некоторое время сенаторы не могли сдержать чувства благоговейного восхищения, охватившего их. Даже сенатор Керниган молчал, стоя в дверях кабинета. Впрочем, это скоро прошло, и он заявил: - Сэр, мы официальная следственная комиссия центрального Сената, и мы прибыли сюда, чтобы задать вам несколько вопросов. Арден не обнаружил никаких признаков желания ответить, и сенатор Керниган, откашлявшись, продолжал: - Правда ли, сэр, что вы требуете два часа полного отдыха из каждых десяти часов и один час на кредитный комитет, или - я, пожалуй, выражусь более точно - на развлечение? - Это правда. Керниган ждал продолжения, но Арден не в пример сенаторам не стал вдаваться в подробности. Один из членов Комитета спросил: - Где же вы найдете индивидуума, способного вести разумную беседу со столь мудрым существом, как вы?
|
